Нанять Киллера. Заказать Убийцу. Москва, Питер.

Резонно,– подумав, сказал адмирал.– Судя по лицам, наш юный старлей выразил общее мнение... Да? Ну что ж, вопрос, конечно, резонный. Место утонутия никому толком не известно, корабль мог и в батиаль булькнуть, и на абиссаль уйти... Только решать тут не нам, коли уж командование приказало копать канаву от забора и до заката, то выполняться приказ будет в точности. Там,– он ткнул в потолок толстым пальцем,– решат. Когда надо. От нас в данном случае ничего не зависит.– Он придвинул к себе блюдечко, поколупал ногтем лик незадачливого короля Георга.– Ишь, в лавровом листе, а ведь Америку просрал, токарь несчастный... Ладно, господа офицеры, я вас больше не держу. Грядите себе и постарайтесь употребить личное время с пользой, без всяких там презервативов, х-ха...

Оказавшись на палубе в достаточном отдалении от адмиральской каюты, Лаврик сообщил:

– Вода водой, горючка горючкой, но есть, други, еще одна причина. Послезавтра, как вам должно быть прекрасно известно, день рождения Владимира Ильича Ленина, и к здешнему монументу будет торжественное возложение венков. Советую побриться и отыскать комсомольские значки, ибо мы туда потопаем всем коллективом.

– Ну, ничего себе,– грустно сказал Мазур.– А я свой оставил в Ленинграде, вместе с пожитками...

– Я свой вообще потерял,– грустно признался Волчонок.– Остался, правда, знак ЦК ВЛКСМ «За воинскую доблесть», но он, как у Кири, на базе, да здесь его все равно надеть нельзя было бы – кто позволит так светиться... Хорош мирный океанолог со значком «За воинскую доблесть»...

– Вот вечно я за вас отдувайся...– покрутил головой Лаврик.– Ладно, у меня чисто случайно с собой оказалась... горсточка. Спецфонд для проведения агитационной работы среди местного населения,– поторопился он добавить с ханжеским видом.– В общем, на всех хватит.

Мазуру это известие показалось крайне интересным, он раза два видел в городе, на лотках у торговцев сувенирами, и пионерские значки, и комсомольские. Однако свои догадки, даже окажись они правдой, следовало держать при себе: Лаврик, в общем, был свой мужик, неплохой, не то что Панкратов... Пусть себе фарцует помаленьку, может, ему это в контрразведывательных целях потребно. Самому бы что-нибудь толкнуть, на жалкие суточные Ирину только в кино и сводишь, но ничего не догадался прихватить, а ведь советовали бывалые, неоднократно загранку посетившие. У самого-то опыта – один Вьетнам, братская державочка, где фарцовка символикой особенно не поощряется...

Ребята ушли, а он задержался на палубе, за спиной у седого маэстро, клавшего на цветной портрет Панкратова последние, вовсе уж микроскопические мазочки, должно быть, весьма необходимые. Сам Панкратов уже убрался, и Мазур оказался с художником тет-а-тет.

Идея пришла неожиданно и после короткого размышления показалась гениальной. Похихикивая мысленно, Мазур деликатно кашлянул, чтобы обратить на себя внимание, как и подобает воспитанному человеку. Потом осведомился:

– Виктор Эрастович, а что вы потом с рисунком сделаете?

– Подарю товарищу Панкратову, он просил,– охотно откликнулся маэстро.– Когда вернемся в Ленинград, устрою выставку, это заранее было обговорено, ну, а потом кое-что раздам, так сказать, натурщикам...– Он уставился на Мазура хитрым птичьим глазом.– А не хотите ли вы, милейший, у меня выпросить рисунок некоей молодой особы?

«Господи, и этот в курсе»,– мысленно охнул Мазур, опасаясь, что покраснел. И произнес как можно равнодушнее:

– Я об этом не думал, но мысль неплоха... В самом деле. А я вам красивую раковину раздобуду, идет?

– Согласен. Благо молодая особа судьбу рисунка не оговаривала...

– Но дело, собственно, не в этом,– сказал Мазур.– Я вот подумал, глядя на портрет нашего героического товарища Панкратова... Знаете, он по скромности натуры постеснялся вам сказать, не хотел утруждать излишне...

– А в чем дело? – заинтересовался маэстро.

– Понимаете ли, Виктор Эрастович,– задушевно сказал Мазур,– есть у моряков среди прочих и такая устоявшаяся традиция: они чертовски любят, чтобы их портреты были украшены, ну, скажем, сигнальными флагами... Вот здесь, к примеру,– он осторожно провел пальцем над портретом,– совсем неплохо смотрелся бы флагшток с полудюжиной флагов...

– Думаете?

– Уверен. Сам Панкратов ни за что не попросит, он деликатный, но могу вас заверить, ему очень понравится...

Седой смущенно признался:

– Знаете, Кирилл, я ведь совершенно не разбираюсь в этих ваших сигнальных флагах...

– Большое дело! – фыркнул Мазур.– Хотите, подскажу в минуту?

– Обяжете, голубчик...

– Значит, так,– воспрянул душой Мазур, видя, что розыгрыш прекрасно удастся.– Можно карандашик и этот вот листок? Это, как легко догадаться, Панкратов. Вот так, косо, идет у него за спиной флагшток. Шесть флагов, смотрите и запоминайте. Сначала – прямоугольный, красный с желтым крестом... вот так, у меня коряво получается, но вы улавливаете, а? Отлично. Теперь – снова прямоугольник, желто-синий, нет, полосы вертикальные, третий – треугольный, желто-красный, здесь цвета – по горизонтали, потом... Самый последний чуть посложнее остальных... Улавливаете?

– Большое дело! – беззлобно передразнил его маэстро.– Мы это сделаем не откладывая, в минуту...

Стоя у него за левым плечом, Мазур испытал нешуточное удовольствие, глядя, как в соседстве с красивой проседью товарища Панкратова возникают шесть сигнальных флагов. Все они были буквенные, сиречь обозначали ту или иную букву алфавита и согласно «Военно-морскому своду сигналов СССР» именовались следующим образом: «Яко», «Покой», «Иже», «Земля», «Добро», «Аз». Любому понимающему человеку достаточно беглого взгляда – и товарищ Панкратов опозорен навсегда. Подобные истории незамедлительно попадают в морской фольклор и надолго в него впечатываются, особо удачные шутки и розыгрыши поминают долгие года, они перепархивают с флота на флот, от Балтики до Курил, обрастая смачными подробностями, сочиненными уже самими рассказчиками...

Главное, виновник небезобидной шутки так и останется безнаказанным. Панкратов, моряк исключительно по названию и форме, в сигнальных флагах не разбирается совершенно, как и в большинстве других морских реалий. Много воды утечет, прежде чем этот портрет окажется у него на стенке, да и потом еще не скоро отыщется кто-то, умеющий читать флаги,– общается Панкратов, надо полагать, с такими же береговыми крысами. Но рано или поздно кто-то понимающий определит, что к чему, вот только Мазур к тому времени окажется вне пределов панкратовской мстительности, это уж точно. Хорошая месть, право, есть в ней что-то от коварной изощренности Востока... Мазур был доволен собой.